Вадим Юрьевич, в одном из своих интервью вы говорили, что в детстве были закомплексованы и зажаты. Как же вам удалось в кино попасть?

— Я и сейчас такой же. В кино я попал не сразу, сначала — в театральный кружок. Меня взяли толь­ко из-за того, что там мальчишек не хватало. А я ведь не мог тогда даже стихотворение вслух про­читать. Я заикался от страха, был совершенно зажат. Наш педагог благодаря этюдам сумела меня раскрепостить, и через год я уже играл Бальзаминова в спектакле, правда, в самодеятельном. Но тем не менее, какие-то комплексы во мне все равно остались. Напри­мер, я всегда стеснялся собственной внешности.

— Что вам больше всего в себе не нравилось?

— Практически все — то, что я склонен к полноте с детства, что я весь такой некультяпистый... Все эти комплексы у меня сохранились до сих пор. Я в жизни достаточно стеснительный человек, не умею ногами двери открывать, что-то просить для себя, как мои коллеги. Многие заходят в кабинеты чиновников и просто говорят: «Здравствуйте! Это я». Вот сейчас мне советуют написать письмо на имя Лужкова об улучшении жи­лищных условий. Я ведь коренной москвич в десятом поколении — у меня прадед был купцом третьей гильдии, с 65-го года живу в «хрущевке». Квартира хоть и трехкомнатная, но старенькая уже. А в Москве существует такая систе­ма, по которой можно за счет мэ­рии улучшить жилищные условия. Но мне стыдно просить. А сами не предлагают...

— У вас есть любимая роль?

— Сложно сказать. Я вообще считаю, что мне на роли везло, кого я только не играл. И продажных тварей, и добрых людей, и убийц, и негодяев... Вот часто у меня спра­шивают: «Когда играете ту или иную роль, кто является прототи­пом?» Да никто! Это все исходит изнутри, и каждый образ я отыгрываю честно. Тут ведь ничего не придумаешь. Придумать можно грим, можно что-то сбрить, а черпать все актер должен изнутри. Поэтому каждая роль — это я. И Василюк — это я. Хотя я и не военный, а сугубо штатский человек.

— Сейчас где-нибудь снима­етесь?

— Да. Заключил несколько контрактов на съемки в сериалах. Один называется «Дом образцового содержания», другой пока без названия — мелодрама какая-то. Кроме того, на днях я улетаю в Киргизию, на Иссык-Куль. Там наш «Каро-фильм» и немецкая кинокомпания будут совместно снимать полнометражный фильм, рабочее название «Семья» либо «Песнь южных морей». Это не какой-нибудь блокбастер, скорее фестивальное кино. У меня там опять роль второго плана, но до­статочно значимая — я предсе­датель колхоза. Кстати, я единс­твенный из звезд там снимаюсь, остальные актеры неизвестные. Я попал туда случайно. Эту роль должен был играть Виктор Сухо­руков, но он заболел, с сердцем плохо стало...

— Как удается все это совмещать со съемками в «Кадетстве», ведь вы постоянно находитесь в Твери?

— Это ребята там живут, а я снимаюсь в «Кадетстве» по 16-17 дней в месяц. А так как в основном у меня все роли второго плана, запросто удается совмещать.

— Вы же еще и озвучиванием занимаетесь...

— Да нет, сейчас уже подзавязал с этим. Это раньше моим голосом говорили Эдди Мерфи, Джим Кер­ри, Брюс Уиллис, Пьер Ри­шар... А сейчас вот только согласился озвучить Осли­ка в третьем «Шреке».

— Говорят, вы так вжи­лись в роль персонажа, что даже режиссер «Ка­детства» Сергей Арланов вам на съемочной пло­щадке замечания делал, кричал: «Василюк, не играй Ослика!»

— Я очень люблю Сергея. Он талантливый парень, и у него замечательный юмор. С ним очень легко и весело, а про Ослика это у него шутки такие. Всего у него их две, первая — «не играй, как Ос­лик», а вторая — «ой, Вадим, ты сейчас играешь, как ослик. Эти глаза, эти уши, эти губы...»

— С кем-нибудь из мировых звезд, которых приходилось озвучивать, вы знакомы?

— С Брюсом Уил­лисом была очень короткая встреча, меня просто ему представили — вот актер, голосом ко­торого вы говорите с российских телеэкранов. Еще я с Пьером Ришаром снимался в одной кар­тине, но это совсем давно было...

— Чем занимается ваша жена? Она не актриса?

— Нет, она инженер, кото­рый не работает уже лет 20. Хотя сейчас она рвется работать, у нее энергии-то много. Но у нас собачка больная — мастино-неаполитано, которую невозможно оставить одну. Ей уже 10-й год, и жена с ней нянчится.

— Вы так же трогательно ухаживаете за ней, как за «психологичкой» Машей из «Кадетства»?

— Я прожил c женой 29 лет. Мы рано поженились, у нас все быстро получилось, так что не до ухаживаний было. Когда мы женились, у нас уже ребенок намечался.

— Всей семьей часто отдыхаете?

— Сыну 28 лет, он живет своей жизнью. Я вообще практически не отдыхаю. Жена все лето живет на даче, я же выбираюсь туда очень редко. Когда еду, звоню сыну, и он приезжа­ет со своей девушкой — они уже 3 года живут в гражданском браке. Вот так и отдыхаем, шашлычки жарим. Но это бывает очень редко, я ведь трудоголик! Для меня два дня без работы — смерти подобно. Сразу начинаю занудничать, кричать, что я никому не нужен.

— Чем сын занимается? Внуками вас порадовать не собирается?

— Он занимается коммерцией. Но если бы я раньше знал, что такое Суворовское училище, я бы от­дал его в кадеты. Ха-ха-ха... А вот с внуками он как-то не спешит...

— Вадим Юрьевич, в следующем году у вас 50-летний юбилей. Отмечать с размахом будете?

— Не знаю, обычно я не отмечаю дни рождения. В этом году отметил, только потому что мы были в Твери, а там принято встречать праздники тесным актерским составом. У нас там есть любимый ресторанчик, там мы и собрались. Хотя у меня все тихо-спокойно было, у ребят веселее. К Кирил­лу, например, на праздник группа «Ранетки» приехала.

— Вы вообще как с ребятами общаетесь? Как со своими детьми, как с коллегами по цеху или это нечто среднее?

— Вы верно подметили, это как раз нечто среднее. С одной стороны, они, конечно, мне как дети, они ведь намного младше моего сына. Но с другой — они все професси­оналы. Мы по 12 часов работаем вместе, я их уважаю за трудоспо­собность и профессионализм. Конечно, я им подсказываю что-то, но они и сами молодцы. Кстати, мальчишки все время прикалываются надо мной, пародируют. Особенно Кирилл Емельянов, он у нас самый известный пародист, прости Господи. Но я не обижаюсь, ведь они делают это очень по-доброму и с большой любовью. Это чувствуется.