— Скажите, Вадим Юрьевич, а вы были таким же решительным, как ваши герои?

— Нет, что вы! Я был страшно зажат и закомплексован, и сегодня даже не понимаю, как вообще пошел в артисты! Конечно, я был влюблен в театр, пересмотрел все спектакли в Малом и МХАТе и в итоге пересилил себя — поступил в театральную студию Дворца пионеров. Взяли меня только потому, что мальчиков не хватало, и брали всех подряд, кроме слепых и глухих.

— Во ВГИКе вы учились у Льва Кулиджанова и Татьяны Лиозновой.'Это был единственный курс, выпущенный постановщиком "Семнадцати мгновений весны". Лиознова была строгим педагогом?

— Да! Но чего-то она во мне разглядела. Называла меня гуттаперчевым — я сам ничего не предлагал, но неукоснительно выполнял любые задания. Для Лиозновой как режиссера я был "пластилиновым артистом". Татьяна Михайловна опекала меня все четыре года, хотя и доставалось мне больше всех как любимому ученику.

— Вам повезло в первом же фильме сыграть главную роль. Насколько я знаю, у "Баламута" оказалась довольно успешная прокатная судьба, а вас назвали одним из лучших артистов года. Голова не закружилась от славы?

— Не успела — меня скоро забрали в армию. За первые три недели прока- та только в Москве фильм посмотрели два миллиона зрителей. Меня стали узнавать на каждом шагу, в метро, в магазинах. Я совершенно одурел, и звездная болезнь чуть было крышу не снесла.

На роль меня не хотели утверждать категорически. Директор студии говорил, что картина с моим участием провалится. Тогда режиссер Владимир Роговой, ранее снявший "Офицеров", взял меня под свою ответственность. Но, честно признаюсь, играл я очень плохо. Да и с Роговым работать было мучительно — он все время орал: "Бездарность! Кретин! Идиот!" Из-за этого я зажимался еще больше.

А в институте кричала Лиознова, которая внимательно следила за съемочным процессом: "Какого черта я тебя отпустила?! Ты все портишь! Я тебя отчислю!" Так что мне доставалось с двух сторон.

— Вы как-то очень строги к себе. Если бы вы так плохо работали, как говорите, тот же самый режиссер не стал бы приглашать вас на главную роль в свой следующий фильм — "У матросов нет вопросов".

— Да, и здесь он меня вообще не поправлял. А работал я, кстати, бесплатно. Будучи солдатом Советской армии, я не имел права получать зарплату. Моя жена взяла отпуск, ее оформили в массовку и заплатили гонорар — 100 рублей. Вот и все, что я получил за съемки. Зато потом...

После сдачи фильма создателям выдавали постановочные — премию. Роговой обзвонил всех наших народных артистов, участвовавших в фильме, — а это Путовкин, Пельтцер, Ханаева, Юматов — с предложением отдать эти деньги мне и Наташе Казначеевой, моей основной партнерше. И все старики согласились. Я пришел из армии нищим, а через неделю получил полторы тысячи рублей! Как же я был тронут!

— Можно ли назвать вашу актерскую карьеру удачной?

— Если только с натяжкой. У меня никогда не лежала на столе пачка сценариев, чтобы я выбирал. Хорошие эпизоды и вторые роли не повышали рейтинга. Были замечательные картины, которые проходили вторым экраном, и их почти никто не видел. Я очень мучился по этому поводу, но сейчас оцениваю все по-другому: бывшие кумиры, звезды почти все пропали, а я продолжаю делать свое дело. У меня есть любимый английский актер Майкл Кейн — великолепный, грандиозный. В одном интервью он сказал, что в его биографии так много проходных ролей потому, что он ни от чего не отказывался — ведь это его работа.

— Согласен и с вами, и с Майклом Кейном. Достаточно вспомнить фильмы с вашим участием: "Отцы и деды", "Женатый холостяк", "Солнце в кармане", "Черный квадрат", "Катенька"... А в середине 90-х вы куда-то исчезли.

— Да, пять лет не было ни одного звонка. Спас телеканал "2х2": я озвучивал рекламу и "мыльные оперы". Наверное, около десяти тысяч серий дублировал! Материально жил очень хорошо. В студию приезжал раза два в неделю, а остальное время — на даче. Природа, шашлычки!

— Верилось ли тогда, что кинопроизводство возродится?

— Уже возрождалось, где-то что-то снимали, пошла новая волна, появились новые актеры, сериалы. А наше поколение было вычеркнуто. И вдруг в 1998 году меня пригласили на роль соседа Кирилла в фильм "Белый танец". Спонсор — президент какого-то банка — сказал: "Хотелось бы найти актера, который в "Баламуте" снимался. Если он жив, конечно". Я был жив и прекрасно себя чувствовал, поэтому с удовольствием согласился. А после премьеры Леонид Ярмольник бросился ко мне со словами: "Старая гвардия не сдается!"

— Теперь вас признают "медийным" лицом?

— Частично. Не окончательно, но все же сдвиги наметились. Хотя еще год назад на кастингах я рассказывал в камеру: "Я, Андреев Вадим Юрьевич, родился тогда-то, первая роль в кино — матрос Вакулин-чук в фильме "Броненосец "Потемкин". Девушки терялись: "Подождите, какой Потемкин?" - "Как? Не помните? 26-й год, режиссер — Эйзенштейн!" Молодая поросль принимает это всерьез. А сейчас, по Крайней мере, не заставляют рассказывать о себе. Уже хорошо.

— Работу в кино и телесериалах воспринимаете одинаково?

— В бюджетных сериалах, таких как "Мехт-3", все более-менее по-киношному, там не такие безумные съемочные планы. А "Трое против всех" и "Ундина" — это великая школа ремесла. Там в день снимают по 26 минут. За шесть часов я участвую в девяти сценах — огромных, с диалогами и монологами. Это такой тренинг! Правда, выдерживают немногие.

— Почему в той же "Ундине" герои живут в роскоши? Обеспечен даже ваш персонаж — обыкновенный следователь. Какой-то отрыв от действительности.

— Есть такое. Я даже взбунтовался. Во второй части моя роль разрослась: мы с Тарановым стали основными персонажами. И вот двенадцать сцен — двенадцать переодеваний. "Ребята, откуда у следователя все это?!" Вроде меня услышали, и сейчас я ношу один костюмчик. Только рубашки меняю. Я думаю, что "Ундина" — это сказка, и она должна быть красивой. Должно быть некоторое подражание бразильским сериалам, ведь мы настолько устали от грязи в жизни!

— А что говорят зрители?

— Вы не представляете, какая в Ялте "ундиномания"! Безумная! На съемках нас преследовали. И ладно, подходили бы только женщины, но мужики! "Старик, я понимаю, что все это неправда, но засасывает!" Артисты, певцы "подсели", та же Бабкина. Сергей Пенкин признался, что, когда давал концерт, ставил видеомагнитофон на запись, чтобы не пропустить очередную серию.

— А сценарий сериала пластичный? Вы можете что-то менять по ходу съемок? Ведь иногда доходит до идиотизма, когда на протяжении десяти—пятнадцати серий один персонаж не может разобраться с другим в элементарном вопросе.

— Иногда что-то изменить можем, если какие-то сцены вызывают протест. Вы, наверное, намекаете на эпизод, когда мой герой в "Ундине" засадил Таранова в тюрьму? Да, я тоже говорил сценаристам: "Ну уж очень долго он не верит! Это же очевидные вещи!.." Но законы жанра диктуют свое. Некоторые ситуации надо растягивать на девяносто серий.

— А работать на дублировании картин продолжаете?

— Да, не так давно второго "Шрека" закончил. Ослика озвучил. За первый фильм нам прислали из Америки брел-ки — наших героев. Леше Колгану — Шрека, а мне — Ослика. Второй фильм смешнее, они поглумились над Голливудом по полной!

— Ваша жена не актриса?

— Нет. По образованию она инженер. Мы поженились очень рано. Я еще учился в институте, начинал сниматься в "Баламуте" и женихался. Денег не было, хотя мне платили повышенную стипендию — 52 рубля. И вдруг за , съемки выдали первый оклад — 450 рублей! Этого хватило на два кольца, немецкий костюм и зал на 25 человек в "Славянском базаре". Гулял весь курс!

— А сын почему не пошел по вашим стопам?

— Андрей не хотел быть актером никогда. Его можно было устроить в ГИТИС после школы — мой однокурсник Андрей Эшпай решил помочь. "Давай пристроим его к Марку Захарову и Тане Ахрамковой, у хороших педагогов поучится". Я завелся, говорю с благоговением: "Андрюш, хочешь учиться у Марка Захарова?!" — "Ну можно". Я опешил: "Ты хоть понимаешь, кто такой Марк Захаров?! Ты хоть знаешь, кто. это?" — "Ну знаю. Драматург". Я звоню Эшпаю: "Нет, у драматурга Захарова он учиться не будет!"